АВГУСТИН БАРРИОС: «МИЛОСТЬ ВО ИМЯ ГОСПОДНЕ»

… Жизнь и Смерть, Творчество и Равнодушие, Человек и Природа, Бог и Человек… По­ня­тия эти касаются самых глубоких наших духовных истоков. Навер­ное, нет человека, совсем равнодушного к этой тематике. Каждый, воз­можно, хоть раз в жизни задумывался об этом, пусть на крат­ное мгнове­нье, зада­вая себе во­прос: «Кто я? Для чего я живу на свете?»…

Люди всегда пытались передать свои впечатления, посредством твор­чества. Множество творческих людей во все времена, вдохновляли на соз­да­ние шедевров произведений искусства, вечные темы. Тема Чело­века. Тема При­роды. Тема Любви. Тема Бога… Создавались произведения, - на­чиная от от­дель­ных малых пьес, до крупных форм; от написанных для ин­стру­мента (или го­лоса) соло, - до больших составов, вклю­чаю­щих в себя по не­сколько хо­ров, оркестров, множества инструментов. От древ­нейших на­пе­вов через всю ис­торию му­зыки проходят трактовки, музы­кальные и ху­до­жественные виде­ния религиозных, библей­ских сюжетов или того, что их окружает. Многие из этих про­изведе­ний знакомы ши­ро­кой публике, эти мело­дии уз­нают, играют, поют…

Для нашего любимого инструмента тоже было создано множество про­изведений, начиная с миниатюр и заканчивая большими концертами для ги­тары с оркестром. Но не так уж много найдется композиторов - ги­тари­стов, в чьем творчестве есть произве­де­ния, которые можно назвать посвя­щенными Богу.

Августин Барриос Мангоре (23.05.1885-7.08.1944), гениальный па­ра­гвайский гитарист- виртуоз, значение которого в полной мере было оце­нено спустя почти 50 лет после его смерти, является одним из таких ред­ких ком­по­зиторов.

… Об Августине Барриосе было сказано многое. Его творческое на­сле­дие яв­ляет миру множество произведений в рукописях и в записях. Они справедливо признаны шедеврами гитарного искусства.

Барриос любил читать, интересовался философией, писал стихи, го­во­рил на нескольких языках. В юношестве занимался журналистикой и ри­со­вал. Он сам называл себя «братом тем средневековым трубадурам, кото­рые, в своей славе и отчаянии, находились в романтическом безу­мии»…

Он один из первых среди гитаристов начал записываться на музы­каль­ных студиях. В этих за­пи­сях, Барриос показывал себя как велико­леп­ного интерпрета­тора не только собст­венных произведений, но и класси­че­ских. В числе его дос­ти­жений было то, что он первым исполнил все лют­невые сюиты Баха на ги­таре. Как исполни­тель, он практически расширил воз­можности гитары соло, используя все шесть струн и 19 ладов, чего до него никто не дости­гал. (Это можно наблюдать, например, в его «Пара­гвайском танце» или в «Un sueno de la Floresta»).

Лео Брауэр так отзывался о Барриосе - композиторе: " Барриос – это но­вое открытие в основном репертуаре гитары. Он заполнил тот раз­рыв в искусстве, который никогда не заполнялся романти­ками. Не­ко­то­рые мо­гут это оспаривать, потому что он писал ро­мантическую му­зыку в со­вре­менный период. Но так же и Бах про­должал писать ве­ли­колеп­ную му­зыку в стиле барокко, после того, как период барокко подо­шел к концу, Барриос писал утонченную роман­тическую музыку не­много позже того, как она прошла по Европе. Он внес новшество в гар­монический язык XIX столе­тия, которое могло быть достигнуто в бо­лее поздний промежуток вре­мени, вне «пе­риода»…

А вот что сказал Джон Вильямс: «Барриос был несколько своенра­вен в написании и последующем сохранении своей музыки; только в недав­нем времени большинство его пьес было найдено и собрано его друзь­ями, а так же переложено с его ранних записей. Я очень благода­рен Карлосу Пайету из Сан-Сальвадора (где Барриос одно время рабо­тал как профес­сор по классу гитары в Национальной Консерватории, - У.М.) ко­торый предос­тавил мне множество неопубликованных произ­ведений. К тому времени одно или два произведения были известны и опублико­ваны, но неожидан­ное появле­ние таких прекрасных пьес вы­звало мой непрерыв­ный интерес, энтузи­азм к Барриосу как одному из самых сильных лично­стей на­шего инстру­мента».

Он был новатором: для дискантовых струн своей гитары он использо­вал стальные струны, но придумал способ, помогающий звуку приглушить металличе­ский призвук. Он использовал маленькие кусочки карандашного ластика, постав­ляя их под струны у нижнего порожка. Струны вибриро­вали доста­точно для того, чтобы звук не воспринимался как металличе­ский. Так было сделано большинство за­писей.

Многие аспекты его жизни имели влияние на стиль его сочинений. Он любил свою родину, и в основе многих из его композиций - фольклор­ные песни из многих стран Латинской Америки. Например, Шоро - из Рио-Де-Жанейро, Танго – из Аргентины, «Куэкос» – из Чили… и так да­лее.

Стиль его сочинений обладал необычным музыкальным языком. Он был эклектичен: Барриос «собирал» в своих произ­ведениях гармонии и ритмы барокко, романтической и классической эпохи, - и мог поместить этот материал в популярные ритмы и формы. Так как он сам делал перело­жения Баха и Бетховена, Шопена и Шумана, - их стиль оказывал свое влия­ние на его творчество. «Romanza en Imitaci? al Violoncello», «Estudio de Concierto», «Mazurka Apasionata», «Allegro Sinf?nico» – эти пьесы го­ворят о таком влиянии, при этом являясь самостоятельными художествен­ными произведениями.

Барриос очень любил Баха. Делая транскрипции его произведений для гитары, композитор мог лучше понять его гармонический язык, и это помо­гало ему создавать в стиле Баха, посвящать ему пьесы. Его Прелюдия g-moll (соч. 5, № 1) написана в форме прелюдии барокко. … «Как пре­красно, со­вершенно, Бах поднимает нас к Вечности…» так отзывался о нем Бар­риос.

Он стал мас­тером в имитации стиля музыки Баха. Но Бах писал для разных инструмен­тов: виолончели, клавира и лютни, что создавало бы оп­ределенные идиома­тические проблемы, будучи исполняемо на гитаре. Пре­имущество музыки Барриоса, в том, что она комфортабельна для ис­полне­ния на гитаре. Она написана гитаристом, для гитары и поэтому более по­стигаема.

Давая концерты практически по всей Латинской Америке, Барриос оказывал большое влияние на гитаристов. В Венесуэле, в доме гитариста Рауля Боргеса, его игру впервые услышал юный Антонио Лауро. Эта встреча сильно повлияла на будущего композитора, которого впоследст­вии причислят к числу наиболее крупных композиторов ХХ века, писав­ших для гитары. Лауро так отозвался о своем знакомстве с Бар­риосом: «…Я был по­корен гитарой после того, как услышал игру вели­чайшего гитариста-виртуоза, которого когда-либо знал мир, Августина Бар­риоса Мангоре. Он приехал в Каракас и дал несколько сольных кон­цер­тов, и я не могу поверить: то, что он делал с инструментом… это такое чувство по­лифонии. Его игра так меня увлекла, что я решил взяться за гитару и учиться".

Музыка его во многом развила технику игры на гитаре и вывела ее на бо­лее высо­кий уровень. Она охватывает все виды классической техники игры на ги­таре – гаммы, арпеджио, тремоло, яркие эффекты. Его этюды тремоло – «Un Sueno de la Floresta”, ”Contemplacion” и Una Limosna Por Amor de Dios” разви­вают технику тремоло еще более, чем, например, «Вос­поминания об Альгам­бре» Тарреги. И одновременно можно сказать, что эти произведения вышли за рамки обычного концертного этюда. Ис­пользова­ние низкого и среднего регистра очень полифонично. Барриос не просто дает большому пальцу гармонический аккомпанемент, но превра­щает его линию в прекрасную мелодию, подчеркивающую и оттеняющую все про­из­ве­дение. «Un Sueno de la Floresta», является одним из лучших тремоло, с его запутанными внутренними ведениями голосов и расшире­нием функций левой руки. Использование 19 лада, которое сейчас вполне распространено, тогда было находкой Барриоса.

При рождении ему дали имя Августин Пио Барриос, но начиная с 1930 года, он известен публике как Августин Барриос Мангоре, или Вождь Нит­суга. Барриос дей­ствительно был индейцем по линии матери. Он рос в ме­стности, которая исторически и культурно находилась под влиянием древ­них народных обы­чаев индейцев Гуарани. В этой местности охотнее гово­рили на языке гуа­рани, чем на испанском; здесь процветали уникаль­ные обычаи и нравы. Именно народная музыка, присущая месту его рож­де­ния, впервые открыла ему суть самого понятия о музыке.

В 1930 году Барриос начал выступать перед публикой в совершенно отличном от традиционного концертного смокинга. Он использовал оде­жду племени Гуарани, в сочетании с перьями и украшениями. Сцена не­редко украшалась пальмами, чтобы создать экзотическую атмосферу джунглей, а сам Барриос объявлял себя как «Вождь Нитсуга Мангоре – Па­ганини ги­тары из джунглей Парагвая». («Нитсуга» – этот творческий псев­доним Бар­риоса, его имя, прочитанное справа налево, был придуман для него одним из его друзей, а Мангоре – имя одного из исторических индей­ских вождей).

Его выход всегда был ярким, запоминающимся. В своем костюме ин­дейского вождя, Барриос проходил на сцену и произносил:

«ТупА, главный дух и заступник моего народа, однажды обнару­жил меня в зеленом саду, восхищенно созерцающем природу. «Возьми эту волшебную шкатулку, - сказал он, - и раскрой ее секреты». Заклю­чив в нее песни и дыхание растений, он оставил ее в моих руках. Следуя со­вету Тупа, я поднес ее к своему опечаленному сердцу, и много лун прошло через гребень бегущей волны. И однажды ночью Йаси – Луна, наша мать, -отразилась в кристальной воде, почувствовал печаль моей ин­дейской души, и подарила мне шесть серебряных лунных лучей, чтобы я мог раскрыть секреты шкатулки. И произошло чудо: из глу­бин шка­тулки вырвалась чудесная мелодия самых прекрасных и чис­тых природ­ных голосов Америки!»

После этого он садился и играл репертуар от Баха до популярной фольклорной музыки. Все это было сделано для того, чтобы создать не­принужденную атмосферу, и в то же время служило данью уважения и поч­тения его предкам.

Побуждающим влиянием на многие произведения Барриоса являлась религия. Но его убеждения были скорее теософическими, чем строго като­лическими.

Ричард Стовер в своей книге « Шесть Серебряных Лунных Лучей: Жизнь и времена Августина Барриоса Мангоре» (Clovis, CA: Querico Pub­li­cations, 1992), так говорит о Барриосе: «Для него Бог и Природа – не­отъ­емлемые части одного целого, а Человек, будучи частью Природы, явля­ется частью Бога». Бразильская газета «Jornal do Recife» опублико­вала в январе 1930 года интервью, в котором содержались мысли и выска­зывания Барриоса о религии:

«…Если брать во внимание несколько моих религиозных воспита­ний, мой примитивный пантеизм подталкивал меня к теософии, ко­то­рая отличается самым гуманистическим и философским содержа­нием. Я верю в неизменные законы Природы. Мою душу наполняют добро и гуманизм, как верное завершение всего сущего…»

… «Cобор». «La Cathedral». Эта му­зыка никого не оставляет равно­душным. А почему? Какие чувства, мысли, ассо­циации, возникающие при прослуши­вании «Со­бора», привлекают, застав­ляют слушать, понимать?… Почему привлекает стольких исполнителей?

Собор. Величественное, прекрасное здание. Они – разные по всему свету, разная архитектура, строение, украшения… Одно у них общее: Со­бор – это всегда место, где человек может проникнуться мыслями о Веч­ном, о Боге. Храм Бога. И, приходя к нему, даже самый нерелигиозный че­ловек может это почув­ствовать. Особенно, если над башнями Собора в воздухе летит прозрачный звон колоколов, привлекая внимание, словно изымая из обы­денности, спешки, суеты жизни. Особенно, если внутри Со­бора звучит орган, и эхо прекрасных созвучий музыки Баха, летит к купо­лам…

Таким предстает перед нами, слушателями, «Собор», одно из самых популярных среди испол­нителей, произ­ведений. Его можно встретить в репертуаре любителей, на­чинающих испол­ни­телей и заслуженных профес­сионалов гитары…

Говорят, на создание этого шедевра Барриоса вдохновило посещение Собора Святого Йозефа (Cathedral of San Jos?) в городе Монтевидео. Композитор своим сочинением, преступил границу простого подражания, и создал музыку истинно религиозную…

Три части «Собора» уже в самих названиях, говорят сами за себя. Prelude, Andante Religioso, Allegro Solemne. Первая часть, написанная гораздо позже остальных (Барриос создал ее спустя 19 лет) тем не менее, прекрасно создает образ высоких башен… и летевшее над землей про­зрач­ное, призывное звучание колоколов, устремленных в спокойное синее небо…

Неторопливые, строгие аккорды Andante Religioso. Композитор воссоздал имитацию, отзвуки услышанного органа. Органист в соборе играл Баха… «Как прекрасно, со­вершенно, Бах поднимает нас к Вечно­сти…»

Но, покидая спокойную, духовную атмосферу Собора и выходя на улицу, люди снова окунаются в торопливую, так быстро пробегающую жизнь за его преде­лами. Колокола Собора продолжают звучать над бегом шестнадцатых нот суетливой обычной жизни…

Говорят, что в «Соборе» Барриос представляет некоторые элементы Баховского контрапункта. Привлекает интерес и формообразующая де­таль: отно­сительно не­большие по размеру первые пьесы – портрет самого собора, и быстрая техническая, за­вершающая часть, по времени звучания превосхо­дящая Прелюдию и Ан­данте. Это, наверное, чтобы нам, слушате­лям, было бы время подумать, вникнуть, понять, не проходя равнодушно мимо…

Как бы там ни было, «La Cathedral» навсегда ос­танется одним из са­мых ярких, обладающих виртуозной техникой, глубоко эмоциональных произведений, присутствующих в репертуаре гитаристов…

…Как уже было сказано, Барриос был прекрасным поэтом. Среди его поэм есть одна, в которой Августин выражает взгляд на себя и на свою жизнь странствующего артиста:

…Яркие, эмоциональные, танцевальные, романтиче­ские - его произ­ведения. Они кажутся такими разными. Слушая его музыку, можно поду­мать, что жизнь его была так же ярка и красочна… но это не так. Барриос испытывал и нужду, и болезни. Сам образ Нитсуги Мангоре, в котором он выступал перед публикой, был создан для того, чтобы привлечь аудито­рию на концерт, в таких условиях он зарабатывал себе на жизнь, вы­ступал, про­сто, чтобы выжить… Последние годы Барриос прожил в Сальвадоре, сочиняя музыку, пре­подавая гитару и вы­ступая на концертах. Вся его жизнь была одним боль­шим путешест­вием-концертом. Иногда слабое здоровье не позволяло ему выступать, де­лая невозможной работу по заключенным контрактам. Но же­лание выступать, вести концертную дея­тельность не покидало его, и во всех его произведениях живет воодушевле­ние, они искренне открыты слуша­телю.

…Последняя из его композиций. Предсмертная… Он знал, что его смерть близка, но воспринимал это спокойно. Он готовился к этому, рабо­тая над этим произведением. Ее нельзя даже на­звать простым про­изведе­нием. Она – особенная. И даже не потому, что яв­ляется своеобразной «жем­чужиной» мастерства ком­позиторского стиля Ав­густина Барриоса.

Написанная в виде пьесы-тремоло, она напо­минает концертный этюд. Но на самом деле, никак не яв­ляется этюдом. И никогда не была «этю­дом» задумана. В ней, как и в других его, мастер­ски написанных произве­де­ниях, мелодия со­пранового голоса, полифонична, перекликается, ведет свою ли­нию в дуэте с нижним. Это прекрасный дуэт, и он откроется вам, если вы его ус­лышите как слушатель, как исполни­тель… Но даже не этом дело.

«Una Limosпa por el Amor de Dios». Даже само название, переводят в различных вариантах: «Последнее тремоло», «Признание любви Богу», «Хвала милости Господней»… Лично мне очень нравится последнее на­звание. Можно было бы сказать, что оно и есть то, что имелось в виду. И все же, дословно, Барриос нарекает ее «Милостью во имя любви к Богу»…

Милость. Милостыня, поданная нищему, постучавшемуся в ваши во­рота. Так стучится в двери начальный мотив, тихий и скорбный, услышан­ный далее в мелодии нижнего голоса... Сможет ли ваша душа отказать этому ни­щему?… Кто же он, смиренно стучащийся в наши сердца и души? Не сам ли Христос?..

Обращение к Богу видится в нисходящем, молящем вздохе первых же нот верхнего голоса. И зазвучала смиренная песня-молитва, поддержанная столпами звучащего в нижнем голосе, начального мотива.

Заключитель­ные такты прекрасного тремоло вновь выводят наш взгляд и слух ввысь, в чистоту неба, … к Богу.

Надежда на луч­шее звучит в заканчивающей, мажорной части. Наде­жда на то, что жизнь, отданная служению искусству, людям, не была на­прасной. Надежда – и вера в гуманизм и добро, которые были девизом Ав­густина Барриоса Мангоре, в течение всей его яркой, творческой жизни благородного Труба­дура гитары…

12. 07 / 2006